(из воспоминаний спасателя, врача отделения хирургии сосудов, Александра Фёдоровича Красника)
28 мая 1995 г. в 1 час и 6 минут ночи на острове Сахалин землетрясением в 9 баллов разрушен посёлок Нефтегорск. Самолёт ИЛ-76 со спасателями Иркутска, Ангарска и Бурятии приземлился в аэропорту Южно-Сахалинска, другим бортом мы перелетели в посёлок Оха и далее, вертолётами, непосредственно в посёлок Нефтегорск. Мы поставили свои палатки как можно ближе к разрушенным домам. Рядом с нами, в сорока метрах, лежали тела погибших в землетрясении жителей посёлка. С каждым часом их становилось всё больше и больше. По нескольку раз в день приходилось посыпать их хлорной известью, запах которой хоть как-то перебивал запах смерти.
29 мая во второй половине дня в глубине завалов одного из домов мы услышали голос ребёнка. Над ним лежали три рухнувших этажа: бетон, разбитая мебель, посуда, мусор. Работали всем отрядом, как говорили тогда «по живому», т. е. с живым человеком. Долбим, зачаливаем, поднимаем краном, стаскиваем плиты перекрытий, пробиваем полы, делаем проломы в них и медленно продвигаемся в глубину. Убираем куски бетона, обломки мебели, вещи, битую посуду, книги. И вот перед нами, как тогда казалось, последняя преграда из пола и потолка. По голосу ориентируемся, где может быть ребёнок.
Это Оксана Веретенина, ей 15 лет. Она лежит в полной темноте в очень узком пространстве. У неё повреждена правая стопа и голень, ногу она уже не чувствует. Разбиваем, дробим бетонную плиту. Перед нами деревянный пол из толстых досок. Мы пытаемся его пилить, но окрашенные доски и опилки начинают тлеть и гореть. Дым, пыль, запах горелого дерева и краски. Льём воду, выламываем дыру в полу около одного метра в диаметре. Освещая путь фонарём, с бинтами, жгутом и промедолом протискиваюсь в этот лаз. Высота пространства около 30 сантиметров. До Оксаны ещё четыре метра. Её правая стопа размозжена и зажата намертво. С помощью шеста протягиваю составленную из одноразовых систем трубку с целью напоить ребёнка. Пьёт много, плачет.
Оксана лежит, придавленная ковром, и, как она там дышала более суток, трудно себе даже представить. Ковёр придавил девочку, но и сам ковёр зажат так, что его не сдвинуть. Что делать? Ковёр надо резать. Протискиваюсь по этой щели к ковру. Как могу подбадриваю Оксану. Пространство для работы руками практически нет. Мои друзья-спасатели подводят домкраты под пол с целью хоть немного поднять его. Медленно, сантиметр за сантиметром, удаётся приподнять многотонный груз. Обычные ножи ковёр не режут. Мне передают мой новый ампутационный нож. С большим трудом режу на куски ковёр. Прошу ещё чуть-чуть приподнять пол для того, чтобы дотянуться до ног Оксаны. Перелом закрытый, ножка в месте перелома вывернута и холодная. Делаю промедол в здоровую ногу, чуть выше повреждения накладываю жгут.
Я держу ребёнка за колени, меня за ноги держит Лёша Дегтярёв, а его за ноги тянут из пролома наши спасатели. Когда Лёшу Дегтярёва уже почти вытащили, раздался треск. Пол не выдержал и проломился. И сразу — тишина. Меня с ребёнком мгновенно сдавило так, что не пошевелиться и не вздохнуть. Голоса сверху: «Вы живы?». Да мы живы, но ненадолго: если быстро не попытаться поднять над нами этот смертельный груз, мы просто задохнёмся. По разговору чувствую, как быстро работают мои друзья. Сейчас они спасают уже двоих. Мы слышим, как трещит пол, на который давит многотонный груз. Ещё чуть-чуть. Тяните, ребятушки, тяните! Ребята медленно, по кускам бетона и обломкам мебели вытягивают меня и Оксану из пролома, осторожно, на руках выносят её и укладывают на носилки. Глубокая ночь, а кругом всё щёлкает и трещит, мелькают фотовспышки. Немцы, японцы, французы, наши фотокорреспонденты. Все стараются запечатлеть эти секунды нашей победы.
30 мая ранним утром Оксану отправили в Оху. Ей ампутировали ногу ниже колена. Она осталась жива и потом писала нам письма в Иркутск. А мы с рассветом вновь ушли на развалины домов, среди которых нас ждали и чья-то жизнь, и чья-то смерть.
30 мая на глубине примерно двух этажей мы обнаружили двух живых людей. Это были мужчина и женщина, Саша и Зина Старостины. Зине 41 год. Наша спасательная группа работала в течение всего вечера, и в 4 часа ночи через созданные нами проломы и лазы удалось извлечь Сашу. Ночь, холодно. Саша голый. Нашли в развалинах шубу, колготки и тапочки и одели всё это на нашего Сашу. Потом он так и ходил несколько дней.
Когда я подобрался к Зине, она была жива, ругалась матом на всех и всё. Её левая нога была зажата бетонными плитами на уровне паха. Нога была холодной, мёртвой. На её ноге лежало два этажа бетонных перекрытий. Сама Зина была голая и вся засыпанная кусками бетона и бетонной крошки. Сразу промедол и питьё. Пила Зина много. Пространство вокруг неё было мизерное, одному-то кое-как развернуться удавалось. Стал её откапывать из бетонного месива. Всё тело и особенно спина Зины были сплошной раной. Полностью откопать её не представлялось возможным, но сколько мог откопал и укрыл её простынями, которые ребята подали через проломы. Не можем решить, что делать. После споров решение созрело. Подогнали сразу три подъёмных крана и зацепили эту огромную массу бетонных плит. Уходя, я Зине сказал: «Не волнуйся, мы осторожно поднимем эту многотонную массу плит, я вернусь, и мы быстро вытащим тебя». А Зина ненормативно так и доходчиво: «Вам-то мол что. Дёрните, лопнут тросы, и меня раздавит. Ложись, — говорит, — со мной рядом. Тебя раздавить побоятся». Ребята не согласились с таким вариантом. Что делать?
Побежали в модульный госпиталь МЧС, который находился в 200 метрах от нас. Собрали инструмент для ампутации, растворы, перевязочный материал и всё для внутривенного наркоза. Пролез я к Зине, подали мне инструмент и всё необходимое для наркоза, а анестезиолог по своим габаритам пробраться через проломы не смог.
Время шло быстро. Я лёг возле Зины, обнял её. Так я стал заложником. Даю команду поднимать вверх плиты, только медленно, очень медленно. При малейшей попытке их поднять, некоторые ещё больше опускаются вниз, соскальзывая друг с друга. Страшно было и мне и Зине. Тросы скрипят, освещение недостаточное. Падают сверху куски бетона и сыплется бетонная крошка. Наверху все застыли в напряжении. Ждут, что вот-вот лопнут старые тросы и всё… Я ощупываю Зину и сверху, и снизу — ищу хоть маленькую щель между её телом и бетонными глыбами. Вновь в который раз загудели краны, затрещали натянутые как струны тросы. Продолжаю искать, и наощупь нахожу, наконец, щель между её телом и бетонными глыбами. Накладываю два жгута на уровне паха. Прошу ещё простыней. Одну простыню протягиваю подмышками, вторую — через правое бедро. К этим простыням привязываю другие и передаю их наверх. Ребята тянут за простыни, но Зина не сдвигается с места, Зина ещё закопана, да и весит она около 100 кг.
Кругом над нами всё скрипит и шевелится. Всё на весу, жутко. По возможности откопал Зинины бёдра. Ну, ещё раз, все вместе! Сверху тянут, а я пытаюсь тащить её из щели на себя. Тяжёлая она по сравнению со мной. Вдруг обнаруживается, что Зина по своим габаритам не проходит в проломы. Зина на нас матом: «Тащите, — говорит, — потерплю». Арматура торчит по бокам, ребята отбивают бетон, режут арматуру, а я снизу, обняв её ноги, толкаю Зину вверх. Об арматуру рвётся кожа, но надо успеть пока не лопнули тросы. И вот Зина вне опасности!
Укрываем её простынями, одеялом, укладываем на носилки и срочно везём в хирургический госпиталь МЧС. Кругом фото- и кинорепортёры. В госпитале делаю ей веносекцию, ставлю катетеры, мою руки и иду в операционную. Ради спасения жизни Зины необходимо делать срочную ампутацию ноги. Врачи из Московского отряда МЧС вдруг принимают другое решение. После обработки её множественных ран, Зину грузят в вертолёт и отправляют в Оху. Там в больнице ей снимают жгуты и через несколько минут Зина умирает.
Муж Зины после этого потерял рассудок. Уже потом Саша Старостин много раз рассказывал мне, как в завалах поил он Зиночку собственной мочой. Помочится в тряпочку и отожмёт ей в рот. Жажда была у Зины непреодолимая. А то, что «вода» была солёной, так другой просто не было.
В работах по поиску пострадавших и погибших после землетрясения в посёлке Нефтегорск на Сахалине в 1995 году приняла участие 21 команда спасателей из разных регионов России. За период работы были спасены 1290 человек и извлечены из завалов 1700 тел погибших. Количество полностью сгоревших или не найденных нам не известно.
Автор: Александр Красник
Фото: из архива БПСО (альбом Забайкальской Региональной ПСС)
